Мы продолжаем цикл публикаций, посвящённых 30-летию открытия Владивостока. Сегодня говорим о том, как как то событие коренным образом изменило культурный ландшафт дальневосточной столицы.
«АРТЭТАЖ» – КУЛЬТУРНЫЙ БРЕНД ВЛАДИВОСТОКА, ИЗВЕСТНЫЙ ВО ВСЁМ МИРЕ. ОПЛОТ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА, ДЕТИЩЕ ГАЛЕРИСТА, КОЛЛЕКЦИОНЕРА, ОРГАНИЗАТОРА АРТ-ПРОЕКТОВ АЛЕКСАНДРА ГОРОДНЕГО. МНОГИЕ ПОМНЯТ, КАК РОЖДАЛАСЬ И РАЗВИВАЛАСЬ ГАЛЕРЕЯ «АРТЭТАЖ» В БУРНЫЕ 90-Е ГОДЫ – СНАЧАЛА В НЕБОЛЬШОМ ПРОСТРАНСТВЕ ТЕАТРА МОЛОДЁЖИ, ЗАТЕМ В КРАЕВОЙ АДМИНИСТРАЦИИ… С ОТКРЫТИЕМ ВЛАДИВОСТОКА ДЛЯ «АРТЭТАЖА» ОТКРЫЛИСЬ БЕЗГРАНИЧНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ.
Почему хулиганы-авангардисты снискали всемирную славу? Зачем японская художница купила во Владивостоке чердак? Какие выставки в «Артэтаже» запомнились в яркие 90-е годы?
На эти и другие вопросы ответил бессменный директор музея современного искусства «Артэтаж» Александр ГОРОДНИЙ.
ЛОВИЛИ ЧЕРЕЗ ХАБАРОВСК
– Александр, вы начинали с организаций художественных выставок в конце 80-х годов, когда Владивосток был ещё закрыт не только для иностранцев, но и для иногородних граждан. Были ли проблемы с разрешениями, пропусками?
– И до открытия Владивостока устраивались международные выставочные проекты, правда, каждый раз это становилось сенсацией. Вспоминается, как в 1989-м в Приморской картинной галерее открылась потрясающая выставка художников четы Маруки – жертв Хиросимы.
И было два пути попадания во Владивосток, один – официальный, когда художники, музыканты, режиссёры могли прибыть в составе делегации, на корабле и т. д. И неформальный – гостей встречали в Хабаровске и провозили в поезде до Угольной, там прыгали в электричку уже во Владивосток. Таким образом, в апреле 1990 года сюда добрались и британские рок-музыканты Кен Хайдер и Пит МакФайл – замечательные барабанщик и саксофонист, каких Владивосток никогда не видел. Я тогда посоветовал им надеть телогрейки и в поезде молчать, не выдавая иностранную речь. Они благополучно доехали и через день ошеломили публику, такое вышло британское вторжение.
Летом 1991 года приезжали представители арт-департамента Вашингтонского университета Крис Вотс, Росс Коутс, Дебора Хейнс. Мы познакомились и впоследствии сделали беспрецедентный совместный выставочный проект: 14 from Vladivostok и затем 15 from America. Благодаря этим связям уже в начале 90-х многие наши художники персонально представляли свои работы в Сиэтле, на Аляске, в Портленде, в Сан-Франциско. Я помню, что параллельно иностранные артисты театра и музыканты активно сотрудничали в то время с театром им. Горького, ставили спектакли в ТЮЗе, прибывали в Институт искусств, ДВГУ, бизнес также по своим каналам встречал и сотрудничал многих из-за границы.
– Весь город бурлил от радости. Восторг горожан можно сравнить с тем моментом, когда свергли ГКЧП и ликовала вся страна. Ведь до того даже негров наши горожане могли видеть только в кино и по телевизору. Похоже, что почва для развития международных связей готовилась задолго до выхода указа Ельцина. Да и благодаря морякам, которые много чего привозили из-за границы, город не жил изолированно, люди представляли, что в мире творится. Здесь, у океана, всегда витал дух свободы. Я сам ходил в моря и по заграницам, будучи ещё матросом в пароходстве, а с начала 90-х устанавливал связи уже с зарубежными галеристами, делал выставки наших художников в Японии, Америке, Италии, Голландии. С открытием Владивостока подобные проекты стали естественными и более удобными в исполнении. Интерес в целом к стране и, в частности, к городу нашенскому был огромным. Мы были за железным занавесом более чем полвека, и миру было интересно узнать о наших возможностях. Художники, творившие у нас современное искусство, оказались на гребне успеха. Галерея же быстро приобретала значимость, обрастала связями с внешним миром.
– Нахлынувшие во Владивосток иностранные бизнесмены посещали «Артэтаж»?
– Не то слово! Пожалуй, они первые и главные, кто приобретал авангардные работы многих наших художников. Так поднимались цены на картины и в нашем салоне «Артэтажа». Некоторые работы было жалко продавать, но они предлагали реальные суммы, в несколько раз выше начальных. Цены поднимались от 25 до 250 долларов и доходили более чем за 1000. Тогда я мог позволить себе приобретать работы наших художников для будущего музея, содержать сотрудников галереи. 90-е годы – это жизнь нараспашку – это и настроение, и душа, и большие возможности. Хотелось бы вернуться в ту атмосферу…
РОДНОМУ ГОРОДУ ПОСВЯЩАЕТСЯ
– Какое место занял в художественной среде города «Артэтаж»?
– В то время современным искусством серьёзно никто не занимался, и эту нишу «Артэтаж» заполнил. Был арт-салон «Ностальгия», где продавали сувенирную продукцию, в Приморской картинной галерее, в Союзе художников ориентировались в целом на проверенное годами реалистичное искусство.
– Был ли для вас риск показать зрителю то, чего он не видел раньше?
– Я тесно дружил с художниками, следил за их творчеством, понимал и принимал их идеи и отдавал себе отчёт, что это не просто баловство, а качественные профессиональные работы, к ним назрел интерес, и никакого страха не было. В целом это можно назвать интуицией. В 1990 году я возил большую выставку с названием «Владивосток» в Москву, во Дворец молодёжи, где получил много добрых отзывов. С другой стороны, всё же те художники, кто занимался новыми течениями в искусстве, выглядели примерно так же, как импрессионисты в конце XIX века, которых публика и критика не жаловала, но мы знаем, что уже через несколько лет в мире стали появляться первые музеи современного искусства с их работами. У нас вся страна стала жить по-новому, появилась возможность показаться миру открыто, и вчерашние хулиганы-авангардисты из объединений «Владивосток», «Штиль», «Триада», коих аксакалы живописи соцреализма и академизма не слишком жаловали, вдруг на их же глазах стали востребованными, представляя свои работы в серьёзных галереях по всему свету.
– Известно, что в 1992 году в «Артэтаже» открылась выставка, как раз посвящённая открытию Владивостока…
– Сохранилась афиша этого удивительного по глобальности и силе воздействия проекта. Выставка называлась «Открытие», впервые она широко представляла современное искусство приморских художников. Среди участников известные нам уже сегодня имена – Евгений Макеев, Ильяс Зинатулин, Геннадий Омельченко, Валерий Ненаживин, Рюрик Тушкин, Виктор Фёдоров, Александр Пырков, Виктор Шлихт, Юрий Собченко, Фёдор Морозов, Владимир Погребняк, Джон Кудрявцев и другие, более 20 авторов, около 100 работ – живопись, графика, скульптура. Это был подарок ко дню рождения Владивостока и к открытию города. Наконец-то появилась возможность встречать людей здесь, а не ловить их через Хабаровск или Находку.
– В торжественной обстановке (улыбается), присутствовали официальные лица – губернатор, председатель Думы, депутаты. Среди гостей были иностранцы, в том числе и англичанин, бизнесмен Стив Туппер, американский профессор-политолог Пол Катер – долгое время он работал и издавал труды о современном российском искусстве, ещё во времена СССР проехал от Калининграда до Камчатки, уделяя много времени исследованию творчества наших художников.
– Какие иностранные выставки в «Артэтаже» стали ярким открытием 90-х?
– Нельзя не упомянуть удивительную личность Мариэль Онодера: в 1990 году в Японии с ней познакомился Александр Долуда, с которым мы начинали «Артэтаж» (позже ушёл в большое кино – стал продюсером кинофестиваля «Меридианы Тихого»). Мариэль получила блестящее образование в Мюнхенской академии и в Венском университете искусств, она ученица Эрнста Фукса – основателя течения фантастического реализма в современном искусстве. Оказавшись у нас, Мариэль сразу же полюбила Владивосток, перезнакомилась со многими художниками, те ласково называли её Маша. Выставка «Фантастический реализм» открылась в «Артэтаже» в мае 1992 года, пожалуй, это был первый международный художественный проект в открытом городе. Позже её серьёзно заинтересовала культура и творчество коренных народов Дальнего Востока, она провела несколько экспедиций в Приморском и Хабаровском краях, а в доме по улице Нерчинской, на весь огромный чердак создала музей Амура, но, к сожалению, по семейным обстоятельствам во второй половине 90-х ей пришлось покинуть Владивосток.
ВОЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР
– Почему так магически притягивает европейцев Владивосток?
– Одна из выставок видных художников Бельгии не случайно называлась Extremities, Видимо, потому что для них доехать до Владивостока – это как на Луну долететь. Вспоминается и большой международный выставочный проект «Rotterdam-Vladivostok/Владивосток-Роттердам» 1994-95 годов. Там история такова: у одного из голландских художников дедушка вложил акции в Транссиб в начале ХХ века, но революция в России бизнесу помешала, акции те пропали. Внук, похоже, грезил далёким Владивостоком и при возможности решил с художниками осуществить арт-проект – проехаться по всей железной дороге, представив затем своими работами видение расстояния между портами Роттердам и Владивосток. В Нидерландах была широкая реклама, о чём узнала даже королева Беатрикс, подарив свои туфли к выставке, они стояли у нас на подиуме в «Артэтаже».
А вот ещё совсем недавно у нас был с выставкой EAST-WEST-EAST австрийский художник Роберт Вилфинг пробыл в городе с женой более двух месяцев и по окончании пребывания написал в книге памятных гостей – EAST-WESN-WLADIVOSTOK THE BEST!.
– Откровенно говоря, им было не до искусства – здесь пилили бизнес, приватизировали всё, что могли. Но тем не менее даже в те смутные 90-е годы находились предприниматели и хорошо нам помогали – оплачивали транспортировки работ, давали деньги на буклеты и каталоги. Я уже говорил, как иностранцы покупали картины за приличные для нас суммы. Американцы (организаторы выставки «Дизайн США» в 1990году) подарили нам великолепное выставочное оборудование – панели и освещение, с которым я провел затем сотни выставок. Но такая ситуация продолжалась примерно до 1998 года. Потом представительства зарубежных фирм в городе стали закрываться, из предпринимателей наших кто-то уехал за границу или ушёл в мир иной. На смену пришли московские бизнесмены, которым это далеко не надо. У чиновников-администраторов на местах, как обычно, на искусство денег нет, тем более на современное.
Многих художников не стало, многие уехали и продолжают уезжать – особенно талантливые, кто верит в свои силы. Ещё в 90-е годы я говорил, что Владивостоку необходимо как минимум 20 галерей, у нас художественное училище, институт искусств, куда стекаются масса художников со всего Дальнего Востока, но многим затем негде реализоваться. Коллекционеров так же – раз, два и обчёлся!
– Экономические кризисы повлекли такую безрадостную картину в галерейном деле Владивостока?
– Государство не может и не должно содержать все галереи, а бизнесу здесь это неинтересно, у них всегда свои проблемы. «Артэтаж» долгие годы менял места в городе, сегодня не может получить официальный обещанный экс-мэром статус музея современного искусства, ремонт и реконструкция здания для него, выделенного ещё в 2014 году, так и не завершена. И как всегда, получается, живу надеждами.
– А вам никогда не хотелось оставить всё и уехать?
– Меня не раз оставляли жить заграницей, но я отказывался. И даже когда ходил в моря, была возможность, но за три месяца успевал по дому и друзьям соскучиться. Там всё не то, скучновато. По моим наблюдениям, все, кто впервые приезжает во Владивосток, чувствует себя здесь вольно. Таков наш город по характеру, таким его основали крепкие люди-авантюристы с большими привилегиями под крылом государства. Хотелось, чтобы эта нить вернулась, протянулась и дальше.
ДОСЬЕ
Александр Иванович Городний