Идеальное высшее образование: больше практики, исследований и строгости

С этого года 19 ноября в России отмечается день преподавателя высшей школы. В преддверии этого пока еще молодого праздника поговорили с молодым преподавателем Школы биомедицины Дальневосточного федерального университета Владиславом Фарниевым. За его спиной три года преподавательского стажа, немалый научный багаж и руководство проектом «Геномные и клеточные технологии для персонализированной медицины», поддержанный федеральной программой «Приоритет 2030». Мы задали ему несколько вопросов о преподавании, о науке и высшем образовании в целом.

— Владислав Муратович, вы преподаете у бакалавров, магистров и специалистов. Вам 26 лет, и как считаете — небольшая разница в возрасте помогает при общении со студентами?

— Возраст преподавателя скорее влияет на эмоциональное восприятие студентов, но при этом никак не отражается на степени их понимания предмета или эффективности обучения. Конечно, я могу с легкостью использовать какие-то понятные студентам выражения, которые в ходу у людей определенного возраста. Но этим могут пользоваться и возрастные преподаватели, стараясь быть с аудиторией на одной волне. Впрочем, все преподаватели по-своему устанавливают контакт со студентами, а чем больше разнообразия, тем интереснее учиться. Если бы все были одного возраста, то это было бы не очень хорошо, ведь каждое поколение учит по-разному.

— А чем подход опытного преподавателя отличается от подхода молодого?

— Мне кажется, возрастные преподаватели больше рассказывают, а молодые – спрашивают и стараются контролировать студентов. Опытные, как правило, более расслаблены и чаще дают студентам поблажки. Молодые же очень переживают за уровень образования своих подопечных и хотят соответствовать образу «идеального преподавателя». Отсюда и гиперответственность, и обостренное чувство справедливости в оценках знаний.

Новость по теме

Медцентр ДВФУ восстанавливает участников СВО, пострадавших в бою

—  Многое зависит от аудитории, которой читают ту или иную дисциплину. Очевидно, что когда мы говорим о подготовке врачей клинической практики, то превалировать должны работники здравоохранения. Однако это не отменяет того, что в преподавательском составе должны быть теоретики, которые дают базу и исследователи, которые расширяют представления о практическом применении новых технологий. Если программа не будет сбалансирована таким образом, то мы можем получить плохих практикующих врачей, либо хороших практиков, но которые ничего не привносят нового в медицину. Последняя проблема сегодня стоит очень остро — врачи работают по одним и тем же лекалам, лечат одинаково и не интересуются тем, как можно было бы улучшить здравоохранение. 

— Вы не только преподаете, но и руководите научным проектом. Этот опыт как-то помогает в преподавании?

— Прямых связей между преподаванием и руководством я не могу назвать, но точно могу сказать, что и там, и там приходится оттачивать коммуникативные навыки, уметь доступно объяснять.

— Ваш научный проект связан с подбором индивидуальных фенотипических, молекулярных и генетических маркеров, которые позволяют диагностировать болезни. То есть развиваете персонифицированный подход в медицине. А если проводить аналогию с образованием, то и здесь будущее за индивидуальным обучением?

— Я не поддерживаю идею абсолютно индивидуального подхода - всегда должна быть какая-то базовая часть в образовании. Если с самого начала ориентироваться исключительно на предпочтения студентов, то они будут выбирать то, что им нравится и этим ограничиваться. А ведь в каждой специальности есть дисциплины, которые могут быть сложными и скучными, но при этом необходимыми. Поэтому идея полностью индивидуального образования не оправдывает себя, однако какая-то часть не только может, но и должна быть представлена в виде индивидуальных траекторий. Например, мы внедряем систему «2+2+2» — возможность изменения направления после первых двух лет обучения и после бакалавриата.

— Чего не хватает, на ваш взгляд, высшему образованию сегодня?

— Более строгой оценки знаний. Нередко встречаются ситуации, когда человек получает диплом, в котором написано инженер или врач, а на самом деле он ничего не знает – учился кое-как, сдавал минимум, ни в какую дисциплину не погружался. Очень часто преподаватели могут по-человечески жалеть студентов и завышать оценку. А потом у двух выпускников может быть одинаковый не-красный диплом, но один действительно учился, а другой получил его «для галочки». Из-за последних и работодатели потом говорят, что высшее образование – не показатель знаний. 

— Если университет будет больше требовать от студентов, то и давать тогда должен максимально много?

— Это действительно так – одними лекциями и семинарами хорошее обучение точно не должно ограничиваться. Должны проводиться лабораторные работы в симуляционных и R’D центрах. Студенты действительно должны иметь возможность увидеть, чему они учатся на деле, а не только в теории. У нас такой подход реализован, и наши студенты в качестве дипломной работы проводят эксперименты, результаты которых должны облечься в научную статью и быть опубликованы в научном журнале, куда не берут профанации. Поэтому наших выпускников не надо учить работать - они могут трудоустраиваться и сразу приступать к своим обязанностям.

— Доводили ли вас студенты?

— Я никогда не повышал голос на студентов, да и в принципе ни на кого никогда не кричу и не ругаюсь.

— А вы — студентов?

— Из аудитории никто не убегал, но иногда, бывает, плачут. Например, когда не сдадут экзамен. Но это не потому, что я специально довожу студента, а потому что он объективно не знает материл. Выучит – поставлю хорошую оценку. Все просто.

— Практикуете ли «счастливые билеты» на экзаменах?

— Да. Но там не написано: «Молодец, отлично!» или «Вспомните название предмета и ФИО преподавателя». На моем экзамене «счастливый» билет позволяет студенту самому выбрать вопрос, на который предстоит ответить.

— Дайте совет студентам, как можно стать вашим любимчиком?

— Я одинаково ко всем отношусь. Конечно, я по-человечески могу к кому-то относиться внутренне лучше, но внешне этого проявлять не буду. 

— Что больше всего вас раздражает во время лекции?

— Когда люди разговаривают между собой. Если студент меня не слушает, но тихо занимается своими делами, то это не раздражает. А вот если он сам отвлекается и другим мешает, то это неуважение к одногруппникам.

— Хотели бы учить детей?

— Сейчас — нет. Если что-то делаешь, то нужно это делать хорошо, а в настоящий момент я вряд ли смог бы хорошо преподавать у школьников. Для этого надо еще учиться.

— Как считаете, школьным учителям проще или сложнее преподавать?

— Им сложнее находить заинтересованных в предмете, так как многие школьники не представляют, как им может пригодиться в жизни та или иная дисциплина. В этом плане в университете проще, зато сложнее объяснять свой предмет – есть вещи, которые очень трудно донести. А вот школьная программа, конечно же, намного легче.

— Как вы мотивируете студентов?

— Я во время лекции привожу понятные примеры и стараюсь больше шутить, ведь чем позитивнее настрой, тем лучше усваивается информация. Когда повестка радостная и не нудная, люди охотнее посещают занятия.

— О жизни говорите на лекциях?

— На совсем отвлеченные темы я со студентами не разговариваю, а вот привести пример из жизни по теме всегда готов.

— Студентки признавались вам в любви?

— Хотя иногда я и замечаю особые взгляды или поведение, открыто в чувствах мне никто не признавался.

— Бывают ли «безнадежные» студенты?

— Не бывает безнадежных студентов. Если люди хотят учиться, то все получится, а если не хотят… то тут не помогут даже самые современные преподавательские методики и практикоориентированные подходы.