«Враг будет разбит!»

Весть о том, что фашисты напали на нашу страну, во Владивосток пришла в обед. Первыми узнали военные, затем доложили властям. Простые люди в Приморье о том, что произошло в 4 утра на западных границах СССР, узнали только в 19:15.

Иван Марченко всю жизнь проработал на Дальзаводе. Он остался в Приморье после демобилизации в 1947 году. А войну встретил матросом на одном из кораблей Тихоокеанского флота.

– 22 июня 1941 года было воскресенье. Но все увольнительные, все сходы на берег запретили еще за день до этого. Нападения ещё не было, но командиры твёрдо дали понять – это война, – рассказывал ветеран незадолго до своего ухода в 2000 году. – Наш корабль стоял во Владивостоке, мы смотрели на отдыхающих и веселящихся в городе людей и понимали – для многих эти выходные станут последними.

После официального объявления войны экипажи кораблей Тихоокеанского флота все как один написали рапорты с просьбой отправить на фронт. Матросов вскоре «перешили» в морскую пехоту. Легендарные «сибирские дивизии», которые отстояли Москву той страшной разгромной осенью 41-го – это вчерашние экипажи крейсеров и эсминцев из Владивостока и Советской Гавани.

– Начало войны для нас не было шоком: мы понимали, что война неизбежна. Не было паники, была только решительность и знание, что победа будет за нами, – вспоминал ветеран.

После ранения Марченко вернули на Дальний Восток. Но это было уже в конце 43-го года, когда перелом в войне уже случился.

– Но и здесь было неспокойно. В любой момент ждали удара в спину от японцев. Конечно, по сравнению с фронтом Владивосток был курортом. Даже кинотеатры работали. Город жил обычной жизнью. Только работали все больше, а отдыхали – меньше, – рассказывает он.

– Кинотеатры работали, но ходить в них сил особо не было. Летом 1941 мне было 16 лет. Когда объявили мобилизацию, почти все мужчины ушли на фронт. У станков их заменили женщины и подростки. Я попала в тот цех «Дальзавода», который перепрофилировали на выпуск гранат, – вспоминала Мария Брусенцева. – Официально рабочий день был 9 часов. Но обязательными были сверхурочные. Про отпуска даже и думать не могли.

Первые месяцы, – вспоминала ветеран, – было очень трудно. Потом втянулись.

– К середине войны даже на танцы бегали – молодость-то брала своё. Когда отстояли Москву, все уже понимали – враг будет разбит, победа будет за нами, – рассказывала ветеран. Большинство жителей Владивостока узнали о начале войны в начале восьмого вечера.

– Это было обычное воскресенье. Я вернулась домой из ЦПКО – Центрального парка культуры и отдыха. Он был там, где в 90-е разбили Покровский парк. Репродуктор тогда работал круглосуточно. Обращение Молотова к советским гражданам, конечно, было шоком, громом среди ясного неба, – рассказывала Мария Брусенцева. – Помню, как все высыпали на улицу. Странное чувство, когда нельзя было оставаться дома, нужно быть вместе со всеми.

– После войны в кино о начале войны объявлял Левитан: «Внимание! Говорит Москва! Передаём важное правительственное сообщение!»… Я этого не помню, мне всегда казалось, что о войне объявил Вячеслав Михайлович Молотов. Мне тогда было 12, но в память врезалось, как он с трудом произносил слова, постоянно сбиваясь, – рассказывала Ирина Сливянская. – Помню ночной митинг по радио – в ту ночь, кажется, никто не спал. Отец через неделю где-то ушёл в армию. А ещё через месяц на фронт отправился и старший брат. Нам повезло, оба вернулись живыми, израненными, но живыми.

– Во Владивостоке не голодали. Да, всё было по карточкам. Но кормило море. Не жировали, но по сравнению с Западом жили неплохо, – говорила Ирина Петровна. – Школы, кстати, работали. Но в 14 ушла на завод, доучивалась уже в вечерней школе.

Для Приморья начало войны хоть и было шоком, но все вспоминали главное – не было растерянности. И не покидала вера – наше дело правое!