В Советском Союзе несколько поколений мальчишек выросло, мечтая походить на героев, чья жизнь и подвиги проходили на глубине. Опасная и мужественная профессия подводников была окутана ореолом тайны. Да и сегодня не все секреты подводного флота раскрыты, не смотря на публикации в прессе и многочисленные фильмы о буднях моряков. Корреспондент «АиФ - Приморье» встретилась с заместителем командира подводной лодки Александром Литвинчуком, капитаном первого ранга запаса. 32 года он отдал подводному флоту, на кораблях был вторым по значимости человеком, побывал в горячих точках, незримо оберегая родные рубежи.
На подлодку - через суд
Елена Жукова: - Александр Григорьевич, какими путями вы пришли к профессии?
Александр Литвинчук: - Ещё в раннем детстве большое влияние на меня оказал родной дядя, служивший на флоте мичманом, особенно меня привлекала его отутюженная военная форма. Я зачитывался книгами, где красной нитью проходила мысль о том, что подводники - белая каста флота. Особенные люди с тяжёлой, но почётной миссией. Как и многие сверстники, мечтал повторить подвиг легендарного Александра Маринеско - отправить на дно крупнейший вражеский немецкий лайнер. Признаюсь, образ героя-подводника рисовался мне не только героическим, но и немного разгильдяйским. Как Женька Вальронд из романа Пикуля «Из тупика». Смог же он на фоне античного храма с женщиной лёгкого поведения фреску изобразить, но при этом «кортик не прогулять», да ещё и выразить презрение послу иностранного государства! Кроме того, я много читал серьёзной документальной литературы. В 15 лет побывал в Кронштадте, и твёрдо решил стать командиром подводной лодки.
- Впоследствии как близко удалось приблизиться к мечте?
- В 14 лет я поступил в Ленинградское Нахимовское училище, после получил высшее инженерное образование. Так вышло, что с самого начала мне не пришлось идти по командной линии, я выбрал специализацию механика. Не был ни штурманом, ни минёром. Никогда не командовал подводной лодкой, но зато был командиром электромеханической боевой части. В 1976 году родина направила на Тихоокеанский флот - на десантный корабль. Мечта ускользала из рук. В отчаяние я написал рапорт о том, что буду служить только на подводной лодке. Мне грозил суд офицерской чести, лишение погон. К счастью, был замечательный адмирал Волгин, он позвонил в кадры и распорядился найти «этому ненормальному» место на ПЛ (подводной лодке).
Без паники
- Любите смотреть фильмы про подводный флот?
- Только один из многих - «Командир счастливой щуки», на мой взгляд, герои и ситуации там соответствуют реальности. К большинству киноисторий о своих коллегах я отношусь скептически, считаю, что в них много наигранности. В действительности всё происходит жёстче и проще. Приведу пример из жизни. Дело было в 1981 году, в Аравийском море, где я служил командиром электромеханической боевой части ПЛ «Б-427». На глубине 96 метров мы следили за американским эскортом авианосцев, условно отрабатывая на них атаки. Внезапно вырвало приёмный отливной кингстон, вода начала мгновенно поступать в отсек. Мы задраили переборки, всплыли на глубину 28 метров… и 17 часов боролись на живучесть. Но «боролись за живучесть» - понятие относительное. В фильмах показывают большую активность и яркие переживания членов экипажа. Большинство из нас неподвижно лежало на кроватях. Нужно было экономить кислород! Фактически работали два человека, при этом обстановка была крайне спокойной. А потом мы всплыли под перископ и нас, наконец-то засекли американцы - вот для них это был шок! Паника началась страшная! Насколько я знаю, командующего этой ударно авианосной группы сняли с должности. А действия нашей ПЛ поставили в пример всему Военно-морскому флоту. Командовал лодкой капитан второго ранга Владимир Огородников, замечательный человек, мы называли его Маринеско мирных дней.
- Насколько тонка грань между азартом профессии и реальной опасностью?
- Мы были молодыми, безбашенными, и страха, как такового не ощущали. Да и уровень подготовки был очень высоким. Чувство опасности приходит с годами. В 2000 году меня попросили вывести лодку, которая долго время простояла в доке. Её экипаж не был в море ни разу! Когда лодка обледенела и полетела камнем ко дну, тогда я испугался по-настоящему. А по молодости мы такие вещи творили! Ходили, когда количество водорода зашкаливало за четыре допустимых процента - на грани возгорания и взрыва. Шутили, что лучше загореться, чем взорваться. Додумывались простынями с аккумуляторных ям выгонять водород и распределять по отсекам! И всё делали спокойно, без паники.
- А как насчёт самой большой глубины?
- Случались и провалы, когда в лужи «заныривали». Однажды на корабле находился посторонний человек. Возможно от волнения, он нечаянно крутанул и закрыл клапан глубиномера. А мы и не заметили. Идём дальше, боцман сидит «на рулях», уверенный, что выдерживает глубину - 80 метров. Открываем глубиномер, а там уже 320! А ведь чувствовали, как корпус давление обжимает! Но, слава богу, было ещё не поздно.
Будни
- Как долго приходилось находиться под водой?
- Если говорить об общей «наплавоенности» - то есть о нахождении в море, то это четыре года из шести! Под водой - меньше, потому что мы должны были всплывать на сеансы связи, чтобы зарядить аккумулятор. Бывало, выше перископа подниматься не позволяли обстоятельства. В 1979 году работали в Филиппинском море, тогда разгорелся конфликт между Китаем и Вьетнамом. Там вплыть не давали военные самолёты, заставляя нас камнем лететь ко дну. Иногда по восемь раз за ночь вплывали в готовности нанести удар. Но до этого не дошло. А разрядки батареи допустить было немыслимо. Приходилось идти на нарушении инструкций.
- Неужели такое было возможно?
- Документов руководящих была масса. Но чаще всего инструкции противоречили поставленным задачам. Или наоборот. Жизнь расставляет всё по-другому. Допустим, приказывают за сутки выйти в море. Нарушая все правила, начинаем грузить одновременно: и продукты, и торпеды, и топливо принимать. А иначе никак не успеть.
- А как выглядит рабочее место второго человека на ПЛ?
- Это даже стульчиком не назовёшь. Маленькая раскладывающаяся «сидушка» рядом с боцманом. Все аппараты - под рукой. При этом перемещение по подводной лодке запрещается, я даже не имею права перейти в соседний отсек. После длительных походов (от 9 до 14 месяцев) ноги отказывали, приходилось снова учиться правильно ходить. Однажды лейтенантом меня за «неадекватную» походку забрали на гауптвахту. Часто, когда приходили с моря – мы отправлялись в Дом отдыха подводников, и там проводили целых 24 дня.
Флот уже не тот?
- Ваша реакция на события, связанные с гибелью «Курска»?
- Считаю, что наиболее правдоподобную версию дал адмирал Эдуард Балтин. «Курск» - это огромная подводная лодка, её длина - 153 метра. При таких параметрах ей «нарезали» район с очень малыми глубинами. Лодка просто не смогла уйти от удара. Изучая материалы дела, я пришёл к выводу, что всё произошло по причине преступной халатности высшего командования.
- В 2000 году вы ушли в запас по собственному желанию…
- А что происходит сегодня с подводным флотом?
- Сегодня молодым офицерам приходится гораздо тяжелее, чем нам. Мы ходили на новых, отлично оснащённых судах. Корабли строились массово, с каждым годом совершенствовались. Я попал на подводную лодку, которой было всего лишь пять лет по сроку службы. Сегодня налицо проблема изношенности, служат на ПЛ, которым за тридцать лет. У нас была мощная образовательная, судоремонтная, техническая база. Сегодня я занимаюсь вопросом снабжения на ПЛ, и мы используем старые советские запасы. Лейтенанты вырастают до командиров, и ни разу не выходят в море. Но всё-таки я всем сердцем болею за свою профессию. Ведь действующий подводный флот говорит о государстве сильном, которого если не боятся, то опасаются. И считаются с ним.
Досье
Александр Григорьевич Литвинчук. Родился в 1953 г. в посёлке Шерешево Брестской области республики Беларусь. В 1968 году поступил в Ленинградское нахимовское военно-морское училище. В 1971 году зачислен в Ленинградское высшее военно-морское училище по специальности инженер-механик подводных лодок (ПЛ). В 1976 году направлен на Тихоокеанский флот. После короткой службы на десантном корабле БДК-48 стал командиром группы на ПЛ.
Имел три длительных похода в Индийский океан, восемь боевых служб.
В 1982 году поступил в Военно-морскую академию имени адмирала Кузнецова. По окончании вернулся на ТОФ, где продолжил службу на ПЛ в качестве флагманского специалиста. В 1985 году назначен в дивизию атомных ПЛ. В течение четырех лет находился в Социалистической Республике Вьетнам на базе Камрань.
В 1989 году назначен старшим офицером отдела Главного инженер-механика Управления боевой подготовки флота. Отвечал за специальную подготовку, подготовку к борьбе за живучесть и аварийность кораблей ТОФ.
В 2000 году ушёл в запас.
Имеет 15 правительственных наград.
Воспитал двух дочерей. Старшая - врач, младшая - экономист. Есть две внучки.
«Как на войне». Материал о тех, кто воевал в Афганистане и Чечне 
Геннадий Хватов: «Гордитесь, что служите на Тихоокеанском флоте»! 
История настоящего мужчины: «Лучшие годы службы были в Афганистане» 
Дорогие интерактивные забавы: вред, польза, неизбежность? 
Юнга «огненных рейсов» встретит день окончания Второй мировой вдали от моря