Мне было очень сложно говорить. И сложно спрашивать. Трудно разговаривать с человеком, миссия которого насколько скорбна, настолько и благородна - забирать боль последних дней у людей, судьбой и болезнью приговорённых к смерти.
Андрей Денеж, врач в третьем поколении, анестезиолог и реаниматолог по специальности и врач паллиативной медицины по зову сердца встретил меня в онкологической поликлинике, сразу после того, как принял дежурство.
Римма Павлова: - Онкологии в Приморье не стало меньше?
Андрей Денеж: - Не стало. Ни в крае, ни в стране, ни в мире. Более того, заболевания этой группы поднялись на второе место по уровню смертности. И если первое место всё ещё принадлежит сердечно-сосудистым заболеваниям, то второе до недавнего времени занимали «техногенные» трагедии.
- Но рак лечится?
- Вы же сами прекрасно знаете, что не всегда. Лечение зависит от множества факторов. Тех, кого вылечить не смогли, объединяет одно - тяжёлый, болезненный уход из жизни. И если есть возможность делать так, чтобы люди до последнего глотка воздуха ощущали себя людьми, а не комками боли, я буду это делать.
- Как можно принять на себя такую ношу?
- А как принимают её на себя хирурги, когда решаются на операции, исход которых не известен? Как принимают священнослужители? Как принимают люди, которым поставили страшный диагноз?
- Но человек со страшным диагнозом принимает только свою боль, он один.
- В том-то всё и дело. Он один, наедине с болью. А так быть не должно. Да, рядом чаще всего есть родные, но и им зачастую нужна помощь. Человек должен доживать свои последние дни и уходить по-человечески. Для этого и существует паллиативная медицина.
- Я думала, для этого существуют хосписы.
- Так и есть. Существуют хосписы, отделения и кабинеты паллиативной помощи. Это если мы говорим о России. Но в Приморье этого нет. Паллиативная и хосписная помощь - разные вещи. Хосписная помощь уже, чем паллиативная, она занимается пациентами, которым уже не показаны никакие виды лечения.
Сделать 20 звонков
- Что же изменилось в системе?
- В конце прошлого года министерскими приказами не только объединили две помощи в одну - паллиативную, сделав её как бы заглавной, но и обязали все медучреждения получить лицензию на её оказание. Благодаря такому нововведению в онкологической поликлинике, где я работаю, нет официального врача паллиативной помощи. Мы сейчас лицензию оформляем. Я пока работаю, как анестезиолог, благо эта специальность оставляет мне право снимать боль пациентам на законных основаниях. Вот только дело в том, что 10-15 процентам не помогают обычные обезболивающие, им помогают только наркотические препараты. И вот тут путь от просьбы «доктор, помогите, сил нет терпеть» до облегчения страданий удлиняется многократно. Потому что я обязан отправить больного обратно к терапевту.
- Но почему такие сложности? Ещё не забылся случай, когда покончил с собой адмирал Апанасенко, человек, которого сложно обвинить в малодушии…
- Я не буду комментировать эту ситуацию. Я врач и не ставлю диагнозы понаслышке. Но если говорить о нашем крае, то могу сказать точно: для того чтобы выписать наркотик больному, даже с хроническим болевым синдромом, нужно потратить от двух до шести часов. Это без дороги в аптеку и обратно.
- Почему так нескоро?
- Согласно приказам ФСКН и Министерства здравоохранения наркотик не назначается одним врачом, и участковый терапевт, как правило, не имеет права допуска к таким рецептам. Если даже имеет, он все равно должен всё согласовывать с заведующим поликлиникой, перед выпиской наркотиков - созвониться с паллиативной помощью, заполнить журналы, выписать рецепты, составить расписание приема, проверить наличие льгот, сделать 20 звонков, и хорошо, если на все ответят. В аптеках не всегда есть полный комплект того, что нужно, значит, терапевту нужно созвониться с аптекой, найти замену лекарству. И выписать… 20 ампул. Чтобы через три дня человек пришёл за следующим назначением.
- Такая практика по всей России?
- Да. Но у нас в крае она ещё усугубляется тем, что врачи-терапевты, особенно в районах, - люди в возрасте, и это люди старой закалки. Они врачи от бога, но слова «наркотики», извините, просто боятся. Боятся, что их уволят, боятся визитов госнарконтроля. А потому, бывает, искусственно тормозят выписку таких препаратов.
- А что, госнаркоконтроля бояться не стоит?
- Если ты не нарушаешь закон человеческий и государственный, то зачем? Я занимаюсь паллиативной медициной почти 14 лет и за это время не помню случая, чтобы госнарконтроль переусердствовал.
24 часа в сутки
- Чем же в этой ситуации поможет хоспис? Всех страждущих он всё равно не сможет обеспечить уходом.
- Если бы в городе был хоспис с выездной бригадой, его пациенты находились бы дома под патронажем, служба хосписа всё бы это делала в режиме обычной работы. Заезжала бы по доверенности к терапевту, в поликлинику, аптеку, доставляла препарат, забирала использованные ампулы - а человек бы жил. Госпитализация в стационар предлагается в тех случаях, когда дома не удается справиться с симптомами болезни или гарантировать качественный уход. Стационар хосписа должен быть открыт для родственников и друзей пациентов 24 часа в сутки.
- Как он должен выглядеть?
- Как он будет выглядеть, вы хотите сказать? Я занимаюсь его созданием с 2001 года, и он будет, я уверен. Нужно всего лишь отделение на 30 взрослых и пять детских коек.
- Не мало?
- Это количество регламентировано. Кроме того, будет работать выездная служба, о которой мы говорили. Она сможет обслуживать в десятки раз больше пациентов, чем стационар. Три автомобиля. Психолог - обязательно, средний медперсонал, врачи для корректировки терапии, обязательно амбулаторное отделение, куда можно прийти, проконсультироваться.
Готовых помочь - много
- И вот на такое простое дело вы потратили более десяти лет?
- Простое? Вы знаете, сколько писем я написал за это время, от губернатора до президента? Впрочем, писать письма несложно, что там, сел да написал... Сложнее получать отписки, и ещё отписки, и на приложенные к следующему письму отписки. Знаете, когда я собрал всю переписку и решил её подшить, понял, что проще взять в руки дрель, а не дырокол. Но даже не это самое трудное. Самое тяжкое - приходить на приемы и встречать стеклянные взгляды хозяев кабинетов, ходить и просить. Но хоспис будет.
- Говорили, что он будет уже в следующем году.
- Да, я был уверен в этом, пока не сменилось краевое руководство. С новыми чиновниками, курирующими здравоохранение, мы уже нашли общий язык, ситуация им понятна, но пока, видимо, до конца не просчитана. Мы же готовы приводить проект в соответствие с законом и регламентом, как только дадут добро и место в учреждении здравоохранения. Людьми, сочувствующими нашему начинанию, уже создан специальный фонд, на деньги которого будет оформлена проектно-сметная документация. У нас много людей, готовых помочь. Волонтеры готовы, к примеру, даже заняться разработкой ландшафтного дизайна.
- Господи, а ландшафтный дизайн зачем?
- Я же говорю - человек должен уходить достойно. И жить до последнего глотка. Не воздуха - жизни. И уходить с благодарностью жизни. Я верю в Бога. В моей профессии без этого нельзя. Человек должен уходить, благодаря. Не врача - жизнь. А врач должен сделать так, чтобы это произошло, и сделать не за деньги. Одна из заповедей врачей паллиативной медицины - рождаться и умирать человек должен бесплатно.
Досье
Андрей Денеж родился в 1974 г. во Владивостоке. Окончил медицинский университет. Кандидат медицинских наук. Женат, воспитывает двоих детей.
Во Владивостоке обсудили проблему психического расстройства 
От шопоголизма до психического расстройства один шаг. Как его не сделать? 
Экс-наркоманы в Приморье работают психологами и соцработниками 
После черты. Как организовать свою жизнь после инсульта 
Не отчаиваться!